Смертная гильза - Страница 17

С той же целью купил два метра медного провода, две пачки сухой краски «серебрянки». Можно было бы здесь же на базаре купить пару гранат, но нельзя рисковать, нельзя. Местные комитетчики только и ждут, чтобы я совершил ошибку. Только предметы двойного назначения.

А вот теперь надо рисковать, — купил пакет натриевой селитры. Для освобождения Рабиновича почти все готово, надо лишь поговорить с ним самим. Может, это удастся сегодня ночью, а может и нет. Все зыбко и призрачно в этом мире спецслужб и больших денег. Рахат-лукум с порцией цианида.

Даже если какой-нибудь болван и остановит меня для досмотра, то найдет лишь продукты, селитру, — скажу, что это для проявки пленки, придает особый оттенок фотографиям. Краска «серебрянка» тоже для этих же целей. Чушь, конечно, но попробуй докажи обратное.

А теперь пообедаем дома. Все на скорую руку, для холостяка не привыкать.

5.

Сигарету в зубы. Часы показывают начало третьего. У дяди было достаточно времени, чтобы связаться со своими. Пока гулял по городу, план сформировался, правда, в нем было многое пробелов и изъянов, многое, очень многое зависело от слова «если». Если произойдет это, то будет так. Мне необходимо наступление причинно-следственной связи. И самое забавное, что для этого мне нужно, чтобы в этом принимали участие мои бывшие коллеги. Самое непосредственное участие. А поэтому, коль телефон на контроле, приглашаем к беседе и «слухачей». Я решил разговаривать стоя. Выпил воды, прокашлялся. Пару раз рявкнул в пустоту «Р-а-а-вняйсь! Смир-р-р-но! Равнение на середину!» Пусть кто слушает, оглохнет, а психологи подумают, что я спятил. Еще раз прокашлялся. Командирский голос в норме. Говорить буду стоя. Тембр голоса другой. И легче управлять интонациями.

— Алло, это посольство Израиля? — голос звенит как натянутая струна.

Тон не терпит возражений. Если я звоню в посольство Израиля, значит, так оно и должно быть, и никак иначе.

— А, это ты. — Даже не удосужился назвать отзыв. Дилетанты. — Твоего друга — еврея Рабиновича здесь нет, но ты отдашь деньги и мы привезем его тебе.

— Нет, — голос я сделал как можно тверже.

— Мы пришлем тебе его пальчик, и ты поймешь, что он у нас.

— А теперь послушай меня, дядя, — я начинал злиться, поэтому в голосе у меня начали звучать металлические командирские нотки, раньше мне это мешало, а сейчас пригодится. — Если ты выкинешь что-нибудь подобное, то каждый палец заложника или его другое повреждение оценивается в сто тысяч. Ты, понял, дядя?

— Ты будешь мне говорить, что делать? — собеседник тоже кипел от злости.

— Я покупаю товар, и если он будет подпорчен, цена уменьшается. Так где мой Рабинович?

На той стороне было слышно лишь сопение. Потом говоривший закрыл трубку рукой и что-то сказал товарищу. Пауза явно затягивалась.

Потом он сказал:

— Поедешь в Ставропольский край. На границе с Чечней стоит деревня Красново, там позвонишь по телефону…

Я записал.

— Какой район то? Деревень таких много.

Снова затыкает трубку рукой. Совещается.

— Она там одна. Из Ставрополя ходят автобусы. Это конечная остановка. Быть там через пять дней. Все остальное скажут на месте. И чтобы был один.

— Буду. И сами чтобы без фокусов. А то останетесь без своей доли.

Потом начались угрозы в мой адрес и в адрес Рабиновича. Пой, ласточка, пой, весь наш разговор пишется. Тебя возьмут на заметку, и кто знает, может через три-четыре месяца быстро открутят голову. Пой, ласточка, пой. Я затушил сигарету, прикурил другую. Того времени, пока он говорил, хватит, чтобы засечь, откуда ведется разговор, установить владельца квартирного телефона, и еще много чего.

Этот говорун, полагающий, что нагнал на меня жути своими угрозами, лишь мелкая сошка, а вот с кем он советовался — более солидная фигура.

Делать мне здесь больше нечего. Я позвонил в справочное бюро железнодорожного вокзала, узнал, как можно добраться до Ставрополя. Достал сканер, начал обследовать квартиру. Через час нашел первую радиозакладку, она была спрятана в розетке, вторую обнаружил на кухне, и еще одну — в ванной комнате. Все снял и добросовестно спустил в унитаз. Эта игра с «жуками» меня начинала забавлять.

Звонок владельцам квартиры. Сообщаю, что завтра выезжаю после обеда, оплатил гостиницу я за неделю вперед, деньги назад не требую. У людей праздник. Я богатый человек, могу позволить себе такие щедрые жесты.

Для окончания задуманного абсурдного плана мне не хватало еще нескольких мелочей. После очередной вылазки в город я приобрел маленький детский брелочек с десятью кнопочками различных цветов. При нажатии кнопочки раздавалась мелодия. Каждой кнопке соответствовала своя мелодия. Маленькая лазерная указка тоже пригодится.

На следующий день я погрузился в плацкартный вагон, — купейных не было, и отправился я в Ставрополь.

Сумку держал на виду, я же должен был показать, что она мне ценна. Куртку снял и положил в металлический рундук.

В вагоне было много казаков. Раньше я относился скептически к этим ребятам, носившим форму образца прошлого века. Порой даже посмеивался, не понимал их. Это было до тех пор, пока не увидел, как эти мужики дерутся в Приднестровье и Чечне.

Оставили свои дома, семьи, работу и поехали на войну. Совершенно добровольно. Им никто за это не платил ни копейки, и военные использовали их на всю катушку.

Кидали их на самые тяжелые участки. Многие гибли. Потери казачьи не входили в официальные отчеты. Но они спасали солдатские жизни. Так было и в Приднестровье, и в Чечне. Им не надо было объяснять, зачем они воюют. Они не скулили, не жаловались на жизнь. Они просто воевали за Россию, за Родину.